Доктор философских наук, член правления Российской криминологической ассоциации Игорь Сундиев рассказал «КП» о экономических и политических последствиях событий в Бирюлеве [видео][обсудим?]  ГЛОБАЛЬНЫЙ ПЕРЕДЕЛ.  — Игорь Юрьевич, итак, в беспорядках в Бирюлеве есть бытовой уровень, есть экономический (передел сфер влияния), есть уровень межгосударственный (осложнение переговоров по Таможенному союзу), есть политический (попытка надавить на власть), но есть и уровень глобальный…- Давайте еще углубимся. Любое общество может развиваться только тогда, когда есть некие харизматические цели. Например, исламские государства. Для них эта цель — распространение ислама как единственной религии. Например, Иран. Он очень активен, несмотря на все санкции. Там нет такой потрясающей бедности, к которой мы привыкли в арабских государствах. Или Израиль — еще одно государство, у которого есть харизматическая цель. И тоже — великолепная динамика. А возьмем современную Европу, где нет харизматической цели ни у одного государства. Она стагнирует.

— У Советского Союза была такая цель — построить коммунизм…

— Но нам сказали, что коммунизм — нехорошо. Будем строить демократию. В чем у нас заключалась демократия? Все могут торговать. Чем? Как говорил кот Матроскин, для того чтобы что-то продать, надо что-то иметь. То есть что-то производить. А этого не было. В результате доминантной для российского общества стала выгода любой ценой. Обратите внимание: все государственные документы, вся политика вращается вокруг одного-единственного слова — «выгода» («экономическая целесообразность»).

На этом фоне важный момент: за последние три года в десятки раз в России возросло количество молодых людей, принявших ислам в его наиболее радикальных формах. Огромный рост!

— Есть статистика?

— Есть — и по Южному, и по Северокавказскому федеральным округам. Принимают радикальный ислам люди неравнодушные. Те, кто и хотел бы найти свое место в мире, но выгоду как цель жизни они не могут принять. Им нужна духовная цель…

— Ислам ее дает?

— Как ни парадоксально это звучит, да. Больше того, ислам в отличие от всех остальных мировых религий — наиболее молодая, наиболее пассионарная религия, которая для молодежи очень приемлема. Там есть высокая цель и есть четкие правила поведения. Если их соблюдаешь — попадешь в рай. Эту нормативность ислама хорошо используют для того, чтобы привлекать молодых людей в террористические организации. Потому что смерть за веру — одна из высочайших доблестей для человека, разделяющего исламские ценности.

Для руководителей террористического подполья славянская молодежь, принимающая ислам, — лучший резерв для осуществления терактов — они менее заметны и очень решительны. Надо понимать, что большая часть тех, кто принимает ислам, являются объектом продолжительной работы с ними исламистских проповедников и эмиссаров террористических организаций. Последний суицидальный теракт в Волгограде тому подтверждение. Смертница Наида Асиялова была гражданской женой москвича Дмитрия Соколова, перешедшего в радикальный ислам и принявшего имя Абдул Джабарр. Привлекла в ислам Соколова Асиялова. Потом Соколов приступил к подготовке диверсий. Если вспомнить тактику применения «славянских ваххабитов» Хорошевой и Раздобудько, можно ожидать в ближайшее время резонансного теракта, совершенного Соколовым.

ПРО МИГРАНТОВ И РЕЛИГИЮ 

— А какая связь между тем, что люди не из мусульманских семей принимают ислам, и тем, что у нас увеличивается количество мигрантов из мусульманских стран?

— Да все просто. Ближневосточные страны, поставившие своей целью распространение ислама, используют различные механизмы. Это и привлечение новых верующих, и переселение семей, традиционно исповедующих ислам, в регионы, где прежде эта религия была не так распространена.

— Гастарбайтеры, которые приезжают к нам из-за того, что у них нет работы, — инструменты исламского халифата?!

— Без сомнения. Хотя это и не осознают. Но это и есть суть. Обратите внимание: мусульманские диаспоры не смешиваются с основной массой населения, не готовы принимать культуру и обычаи региона, куда приехали. Они существуют, как капля масла в воде.

Объяснения в необходимости мигрантов, которые мы слышим от политиков, наивные. Неужели и вправду в строительстве гораздо выгоднее использовать рабский труд необразованных мигрантов, чем собственных квалифицированных рабочих?

Для бизнесменов выгоден рабский труд, потому что он позволяет сиюминутно получить максимальную прибыль. А для исламистов важно распространение ислама. Вот они и нашли друг друга. Там, где мог бы работать один местный дворник, получаем целое семейство из Киргизии, Таджикистана, Узбекистана.

При этом есть еще чисто криминологическая особенность. Из Киргизии, Таджикистана приезжают далеко не самые законопослушные люди, участвовавшие в тамошних революционных действиях, межнациональных конфликтах. Думаете, боевик, который участвовал в военных действиях, уничтожил 50 — 60 своих сограждан, а сейчас у нас мирно метет метлой, перевоспитался?

ЭМИССАРЫ В СИБИРИ

— То есть эти люди стали авангардом нового халифата?

— В том числе — да. В этой среде, безусловно, присутствуют эмиссары. У нас за последние два года ячейки таких экстремистских организаций, как «Хизбут-Тахрир», «Аль-Исламия», были обнаружены в экзотичных местах типа Нового Уренгоя, Тюмени, Норильска.

— Игорь Юрьевич, откуда вообще появилась идея нового халифата?

— После Второй мировой войны углеводороды стали основной кровеносной системой экономики. Основные запасы обнаружились на Аравийском полуострове. Неожиданно государства, которые существовали на этой территории, стали очень богатыми. У них появились лишние деньги. Их надо было куда-то вкладывать. В тамошнем менталитете делать стратегическую заначку.

Была сформулирована идея о том, что ислам в новом возрождающемся мире (шла борьба за национальное самоопределение) может стать такой новой идеологией. Причем именно ортодоксальный ислам, а не его гражданская версия, распространенная в Европе.

В эту идею были вложены приличные средства. Если великий халифат — стратегическая цель, то великий джихад — инструмент, который стал развиваться с 70-х годов ХХ века.

В великом джихаде есть три иерархических уровня: священная война (теоретическое и теологическое обоснование джихада); сетевая война (организация структур безлидерного сопротивления, сайты, форумы, блоги) и практический джихадизм — организация и совершение терактов.

Приведу два характерных примера. Сейчас мы воспринимаем Иран как религиозную страну. А 50 лет назад послевоенный Иран был светским государством, политкорректным, образованным в классическом понимании. Но с января 1978 по февраль 1979 года шла теологическая революция, в результате которой Иран стал теократическим государством и одной из баз формирования нового халифата.

Турция. Сформирована уникальная корпорация «Нурджулар», которая занимается реализацией практического джихада. Это и религиозная секта с террористическим подпольем, и банки, и строительные компании, которые, кстати, строили массу зданий и в Москве. И это сеть медийных компаний.

Еще один эффективный способ распространения ислама — демографический рост. Для человека, который разделяет исламские взгляды, сама идея контроля над рождаемостью неприемлема: чем больше детей — тем лучше. Сейчас в исламских государствах количество молодежи до 25 лет превышает 50 процентов от общего числа населения.

— И им просто не хватает места в своей стране…

— Для них нет работы. Но они молодые, энергичные, активные, убежденные в своей вере люди… У нас два региона в стране, где тоже количество молодежи превышает 50 процентов.

— Чечня и Ингушетия…

— Да. В Дагестане пока 49 процентов. И это самые проблемные для остальной части страны регионы. Потому что именно жители Чечни и Ингушетии демонстрируют наиболее пассионарное поведение в остальных уголках нашей страны.

— Пассионарное или агрессивное?

— Любой пассионарий агрессивен. Потому что пассионарий — это отказ от старых принципов и попытка внедрения своих норм.

— В Узбекистане за последние 20 лет прирост населения составил 50 процентов. Итог: в России появляется много молодых людей, не очень образованных с точки зрения светской культуры, активно религиозно настроенных. Они заселяют наши города. Причем расселение идет так, словно раскатывают тесто для пирога: от Тюмени до Архангельска и Мурманска.

— Это не заселение, это инфильтрация, говоря профессиональным языком.

— То есть проникновение…

— Да. С вполне конкретной целью — зацепиться за конкретный регион.

ИТОГ

«Не будем бороться с оргпреступностью — потеряем страну»

— Извечный русский вопрос — что делать?

— Менять тактику и стратегию внутри страны. Государственная миграционная политика появилась у нас буквально пару лет назад. Пока еще разрабатываются нормативные акты, вносятся предложения. Но динамика процессов такова, что эти все обсуждения не успевают за текущими событиями.

Второе: разделить два момента — национальная безопасность и бизнес. Национальная безопасность должна стоять на первом месте, а бизнес — на втором.

Госдума приняла важный закон о том, что теперь региональные руководители отвечают и за межэтнические отношения. Наверное, это каким-то образом поспособствует. Если закон будет действительно применяться.

И, конечно, необходимо по-настоящему начать бороться с организованной преступностью.

— Какая связь между оргпреступностью и межэтническими волнениями, скажем, в том же Бирюлеве?

— Для того чтобы держать такую базу, нужно иметь охранные отряды, каналы нелегальной поставки рабочей силы, отлаженную логистику, финансовые потоки. Нужен черный нал в очень больших количествах для расплаты с мигрантами, поставщиками, для взяток. Это как раз и есть те сферы, которыми занимается организованная преступность.

Я уверен, что если мы не будем в ближайшее время активно бороться с оргпреступностью, мы потеряем страну в таком виде, в котором мы ее еще знаем.

— Существуют профессионалы, готовые вести такую работу?

— Как ни странно, да. Воров-чиновников гораздо меньше, чем профессионалов. Если профессионал получит команду бороться с реальной преступностью, а не искать мифические палки во время дежурства, за решетку сядут реальные воры. Важно, чтобы это не было делом только МВД, а включились суды, прокуратура, ФМС.

—  Ваш прогноз — повторение ситуаций, подобных Бирюлеву? Рост агрессии в обществе?

— Беспорядки в развивающемся обществе — это такой же естественный процесс, как, допустим, ДТП на дорогах. Они, наверное, будут. И в этом смысле у меня есть определенный оптимизм — МВД уже научилось реагировать на беспорядки таким образом, чтобы они не превращались в побоище.

Обычно нашу власть обвиняли в излишней жестокости. Но обратите внимание: после Манежки у нас не было ни одного серьезного столкновения между правоохранительными органами и протестующими. Хотя количество протестных акций у нас возрастает. Посмотрите, как жестко действует полиция в европейских странах. Каждую неделю там происходят массовые столкновения. Полицейские применяют водометы, слезоточивый газ, дубинки. У нас работают очень аккуратно. У нас практически нет жертв среди протестующих.

Другой вопрос. Беспорядки могут быть спровоцированы именно для того, чтобы получить политические дивиденды. И тогда могут быть очень кровавые последствия, вплоть до реализации «сирийского сценария». Такие ситуации можно просчитать и противодействовать им. Для этого нужна политическая воля. Политическая воля сейчас чувствуется.

Источник: www.kp.ru

Ссылка: http://www.kp.ru/daily/26153/3041957/