В 2011 году в Санкт-Петербурге запускается региональная программа гармонизации межэтнических отношений, известная как «Толерантность». Несмотря на констатацию провала первой программы, которая действовала в период с 2006 по 2010 годы, «Толерантность 2.0» была запущена без каких-либо сущностных изменений и с удвоенным бюджетом.

Работа на Запад вместо работы с группами риска

Бэкграундом программы являются огромные затраты, которые спрятаны где-то в глубинах официального сайта и труднодоступны для стороннего просмотра, двухпроцентная узнаваемость среди городского населения и то, что основные мероприятия посвящены межнациональным отношениям с гостями из Северной Европы, немцами, финно-угорскими народами — при полном игнорировании тех групп риска, которые становятся объектами интолерантности: таджиками, узбеками, азербайджанцами, китайцами.

Программа «Толерантность», как заявляется, прошла комплексную оценку экспертов, — хотя в тех мероприятиях, в каких мне удалось участвовать, эксперты обосновывали уже принятые по программе решения. Стоит заметить также, что такие же программы прошли экспертные оценки в Европе, после чего традиционно толерантные страны впали в националистический угар.

В связи с отсутствием какой-либо конкретной измеряемой цели, программа становится способом продвижения западных образов жизни (финляндского, немецкого, норвежского), создания позитивного образа стран возможной эмиграции для российского населения. Таким образом, европейские страны решают свои миграционные задачи за счет городского бюджета Санкт-Петербурга, а программа становится первой ступенькой к тому, чтобы самые квалифицированные и мобильные группы населения покидали город.

Толерантность равно терпимость. Терпимость равно причинение ущерба

Вместе с тем сам подход к разрешению межэтнических конфликтов с помощью развития толерантного отношения давно устарел, и сопоставим с ведением современной войны винтовками Мосина. Основные проблемы европейских стран на современном этапе связаны с тем, что насаждение толерантности из-за ее асимметрии воспринимается жителями этих стран как угроза.

Основной миф, поощряющий власти прибегать к толерантному воспитанию, заключается в том, что если у обеих сторон конфликта будет толерантное отношение друг к другу, то они смогут решать свои проблемы мирным путем, а провалы в разрешении конфликтов связаны с отсутствием у какой-либо из сторон толерантного отношения.

Однако толерантность никогда не бывает двухсторонней. Во всех европейских языках кроме русского толерантность определяется как «терпение» (в русском языке толерантность близко по значению к слову «ксенофилия»). Неслучайно и использование латинского корня «tolerare» — «терпеть». Заимствуя европейские инструменты по развитию толерантности-терпения, петербургская городская программа «Толерантность» эту самую терпимость и развивает, а ксенофилия остается на уровне экспертных мнений и заявленных предпочтений. Терпимость неразрывно связана с понятием вреда и подразумевает причинение ущерба одной из сторон, которой надо терпеть. Сторона, которая получает ущерб (от размывания идентичности до насильственных действий), должна исповедовать толерантность. В это же самое время сторона, которая наносит ущерб, никакой толерантности испытывать не должна так как не получает ущерба.

Случай, когда стороны начинают обмениваться ущербом (гипотетическая ситуация, когда может возникнуть ситуация необходимой взаимной толерантности) определяется как межэтнический конфликт/война, в ситуации которого с периода эскалации до завершения декларативно не подразумевается никакого терпения. Взаимное терпение возможно только в редких случаях, когда обе стороны не способны вести агрессивные действия из-за истощенных ресурсов.

Региональная идентичность вместо терпения

В современной европейской практике работы с этническими меньшинствами появляются инновационные проекты развития региональных идентичностей, которые должны вытеснить этнические и религиозные. Цель таких программ — формирование региональных мультиэтнических сообществ с узнаваемыми чертами и брендом региона, объединенные единой идентичностью, превалирующей над этническими различиями. Разумеется, идентичность «я — петербуржец» также меняется на протяжении новейшей истории города, за последние 20 лет в нем стало значительно меньше «я — ленинградец», стало больше «я — мусульманин» и «я — провинциал». Однако этот процесс в настоящее время не рассматривается как потенциально управляемый, а брендинг местности ограничивается строительством еще одного парусного судна, втрое превосходящего по размерам «Штандарт», и то находящего свое применение только в показательных заплывах на «Алых парусах».

В евразийской истории (и методологии) есть значительный опыт существования таких сообществ. Они характеризуются атмосферой не толерантности-терпения, а этнического безразличия. Согласно принципу этнической индифферентности, член такого сообщества не увязывает те или иные действия с этничностью человека, а этническая мобилизация в силу ряда причин не работает. Среди самых ярких примеров можно привести старую Одессу, Астрахань и ряд других городов и регионов, где традиционно существовали многочисленные этнические группы, относившиеся довольно безразлично к бытовым конфликтам, тем самым не превращая их в межэтнические.

Таким образом, современные инновационные подходы в гармонизации межэтнических отношений лежат где-то в плоскости между новыми европейскими идеями региональной идентичности и брендинга пространства, и евразийским опытом этнического безразличия, а вовсе не в устаревших концепциях толерантности, от которых отказывается даже сама Европа, породившая концепцию толерантности как таковую в середине XX века. А городским властям вместо превращения новой генерации молодых политиков и управленцев в потенциальных эмигрантов неплохо бы открыть возможности для инновационного сотворчества, в результате которого появились бы новые социальные технологии бесконфликтного развития нашего города.

Виталий Трофимов-Трофимов,
 специально для «Полит-грамоты»